|
|
|
|
|
|
|
>>Про голос я вообще ничего говорить не буду...
А я скажу... Точнее, не я, а Тургенев...
"Я, признаюсь, редко слыхивал подобный голос: …он даже сначала
отзывался чем-то болезненным; но в нем была и неподдельная глубокая страсть,
и молодость, и сила, и сладость, и какая-то увлекательно-беспечная, грустная
скорбь. …правдивая, горячая душа звучала и дышала в нем и так и
хватала вас за сердце, хватала прямо за его …струны. Песнь росла,
разливалась. Яковом, видимо, овладевало упоение: он уже не робел, он
отдавался весь своему счастью; голос его не трепетал более - он дрожал, но
той едва заметной внутренней дрожью страсти, которая стрелой вонзается в
душу слушателя, и беспрестанно крепчал, твердел и расширялся. Помнится, я
видел однажды, вечером, во время отлива, на плоском песчаном берегу моря,
грозно и тяжко шумевшего вдали, большую белую чайку: она сидела неподвижно,
подставив шелковистую грудь алому сиянью зари, и только изредка медленно
расширяла свои длинные крылья навстречу знакомому морю, навстречу низкому,
багровому солнцу: я вспомнил о ней, слушая Якова.
Он пел, совершенно позабыв и своего соперника, и всех нас, но, видимо,
поднимаемый, как бодрый пловец волнами, нашим молчаливым, страстным
участьем. Он пел, и от каждого звука его голоса веяло чем-то родным и
необозримо широким, словно знакомая степь раскрывалась перед вами, уходя в
бесконечную даль. У меня, я чувствовал, закипали на сердце и поднимались к
глазам слезы; глухие, сдержанные рыданья внезапно поразили меня... "
(Иван Сергеевич Тургенев. "Певцы")
Ответить на это сообщение
|
|
