|
|
|
|
|
|
|
http://teatr.newizv.ru/news/?IDNews=354&date=2005- 10-03
http://teatr.newizv.ru/news/?IDNews=355&date=2005- 10-03
Георгий Васильев
«Норд-Ост» выживают из России»
– Георгий Леонардович, прошло три года со дня трагедии на Дубровке. Каковы
сегодня ваши ощущения от тех событий?
– Меня лично поразило не столько нападение террористов, сколько все то, что
за этим последовало. Честно говоря, я не ожидал, что мы встретимся с таким
сопротивлением при восстановлении мюзикла. Нам и так было не сладко –
вернуться на ту же сцену, несмотря на то, что это было единодушное решение
всего коллектива: никто тогда не ушел, все остались.
– Возможно, публика просто боялась?
– Действительно, у кого-то возникали негативные ассоциации с нашим мюзиклом,
но интерес возобладал, и люди все равно пошли. Но то, что на уровне властей
мы ощутили сопротивление, – это было для меня полной неожиданностью.
– Почему же «Норд-Ост» стал изгоем?
– Мне это непонятно. Версий много. Может быть, городские власти
перестраховываются – в Петербурге, Екатеринбурге, Новосибирске. В самые
крупные города России нас попросту не пустили. Видимо, ни к чему лишние
хлопоты. Петербургский театр «Мюзик-Холл», где должна была состояться
премьера передвижной версии «Норд-Оста», городские власти закрыли под
предлогом аварийного состояния. А через две недели, когда угроза нашего
мюзикла миновала, театр снова открыли. Это было некрасиво и грязно.Кто-то
говорит, что само слово «Норд-Ост» вызывает неприятные ассоциации у власть
имущих – воспринимается как поражение государства. К сожалению, многие
политики пытались использовать «Норд-Ост» в своих предвыборных кампаниях.
Бытует также версия, что закрытие спектакля связано с именем Ходорковского,
который финансировал создание передвижной версии мюзикла через фонд
«Открытая Россия».
– Вам, вероятно, приходилось много рассказывать о страшных событиях тех
октябрьских дней.
– Первые месяцы после теракта журналисты меня буквально одолевали, поскольку
я был непосредственным участником событий. Выясняли подробности захвата, что
творилось в зале, как реагировали заложники. Я очень много рассказывал – дал
сотни интервью, участвовал в каких-то телепередачах. Но потом интерес к этим
подробностям угас, слава тебе Господи. Люди стали больше интересоваться
судьбами пострадавших, судьбой самого спектакля. Трагическая слава
«Норд-Оста» ушла на задний план.
– Как спектакль восприняли за пределами столицы?
– Когда в прошлом году у нас отменились гастроли в Петербурге, мы перенесли
российскую премьеру в Нижний Новгород. Слава богу, этот город не отказался –
хватило мужества у городских властей. Мы ехали туда с душевным трепетом. Но
в итоге нам пришлось дать четырнадцать спектаклей за десять дней. Зрители
забивали проходы между рядами, что называется, висели на люстрах. То же было
и в Тюмени.
– На какой стадии судебное дело с петербургским театром?
– Мы подали в суд на театр «Мюзик-Холл», с требованием вернуть нам аванс,
который мы им выплатили, и заплатить штраф, предусмотренный нашим договором.
Арбитраж был назначен в Москве. Но Петербургский комитет по управлению
имуществом обратился в суд с иском о признании договора между нами и театром
«Мюзик-Холл» недействительным. К совершеннейшему изумлению городских властей
Петербурга, суд не удовлетворил их иск, и мы выиграли первую инстанцию. К
еще большему изумлению, мы выиграли и апелляционную инстанцию, и суд в
Москве. Откровенно говоря, «Мюзик-Холл» попал в тяжелое положение. Их просто
подставили.
– Думаете, если бы не теракт, спектакль бы жил?
– В Москве мы проводили опрос среди зрителей: 80 процентов сказали, что
спектакль очень понравился, девяносто – что будут рекомендовать его друзьям,
а сорок процентов – что придут еще раз. Это сумасшедшие цифры. Даже реклама
была не нужна. Мы планировали играть «Норд-Ост» в течение трех сезонов, и мы
бы это выдержали.
– Что сейчас на Дубровке?
– Жизни там нет. Центр используется для каких-то разовых мероприятий.
– У вас появилась английская версия сайта – это не случайно?
– Интерес к нам за рубежом очень серьезный. В некоторых странах мы довольно
далеко продвинулись – например в Германии. Обсуждаются сроки и города. Мы
начали переводить текст на немецкий язык. Уже есть пробная запись.
– Показ «Норд-Оста» в Европе станет для вас реваншем?
– Я буду сожалеть, что он доступен немцам, а не нашим соотечественникам, для
которых создавался. Но, наверное, это реабилитация для нас.
– Для вас лично «Норд-Ост» – привязанность к прошлому или все-таки бизнес?
– Только не бизнес. В коммерческом смысле, кроме убытков, «Норд-Ост» мне
ничего не принес.
|
|
? Мы ведь уже
заждались! А вторая половина идет 
...
