Подшивка

Интервью с Александром Цекало: "Мне неуютно, когда все в порядке"

03.09.2001

Ваш Досуг
Встретившись с нами, Саша предупредил, что интервью может прерываться телефонными звонками. "Отключиться не могу, боюсь пропустить важный звонок".


– Саша, телефон стрессонесущий фактор, у вас непрерывно звонит целых два, чего Вы опасаетесь пропустить?


– Только что разговаривал по одному телефону и пропустил звонок по другому. Теперь сижу и думаю, кто бы это мог звонить. У меня навязчивая идея не пропустить просто что–то значимое. Сейчас я исполнительный продюсер крупнейшего театрального проекта – мюзикла "Норд–Ост" и телефон для меня – моя правая рука. Стресс я испытываю лишь от людей и то не часто. Расслабляться я только учусь. Пока очень плохо получается. Даже уехав на море, размышляю, зачем я лежу на пляже, когда вдалеке от меня происходят важные события. Возраст идет, здоровья не прибавляется, спешу, как можно больше успеть. В желании преодолевать какие–то проблемы, наверное, и состоит то идиотское счастье, которое мне нужно... Мне неуютно, когда все в порядке.


– Как–то Вы говорили, что животных любите больше, чем людей...


– Да, это правда. Я очень жалею, что в нашем мюзикле "Норд–Ост" не участвуют звери. Тогда бы я его полюбил еще сильнее. Но зато в нашем спектакле участвуют наравне со взрослыми дети, и это очень приятно.


– Вы с журналистами охотно общаетесь и если да, то на какие темы?


– Общаюсь по мере необходимости. А беседовать мне просто неинтересно, какие бы темы не затрагивались... Во всем должен быть какой–то смысл. Сейчас выпускаем мюзикл, это грандиозное событие, поэтому я интервью даю. А так я вообще бы не стал ни с кем общаться. Разве что на темы далекие от шоу–бизнеса.


– Когда, наконец, закончится эта работа, в какой ипостаси себя захотите видеть?


– Меня всегда, задолго до "Норд–Оста", интересовали мюзиклы. Еще в "Академии" мы пытались приблизиться к этому жанру, я даже учился танцевать степ. В мои дальнейшие планы входит работа над написанием новых отечественных мюзиклов, покупка лицензии на заграничные мюзиклы. Хочется, чтобы в России у отечественного зрителя появился интерес к этому удивительному действу.


– Ваша известность помогает добывать деньги на продюсирование?


– Конечно! Искали помещение для "Норд–Оста", возникли трудности. Поскольку нужна большая сцена, которую мы арендовали бы на пару лет – наш мюзикл стационарный, он должен ежедневно идти на одной и той же сценической площадке. Понятно, что театры не подходят. Я начал вспоминать удачные площадки, на которых сам выступал. Со мной везде разговаривали любезно, показывали, рассказывали, старались помочь.


– Как Вы оцениваете свою успешность в сегодняшнем дне?


– Я трудоголик. Моя успешность напрямую зависит от того, насколько удачным окажется тот театральный проект, над которым мы всей командой работаем. Конечно, в нашей компании почти военная дисциплина, все делают все в срок, мы точно следуем бродвейской постановочной технологии, и это практически гарантирует успех мюзиклу "Норд–Ост". Если все пройдет как надо, значит, публика увидит Цекало, которого знала 12 лет, в другой ипостаси, вынесет вердикт моей состоятельности.


– Саша, а Вы помните, что Вы купили со своей первой зарплаты?


– Надо сначала выбрать категорию этой самой зарплаты. Когда мне было 14лет, я очень захотел иметь звукосниматель к гитаре. Он стоил 12 рублей. Эту сумму родители посчитали очень большой для семейного бюджета. Поэтому и отказали в покупке. Правда, я им даже был благодарен за это. Мне пришлось приложить массу усилий, чтобы устроится через подставных лиц почтальоном. Ведь тогда детям не разрешалось работать. После уроков я бегал по домам, разносил почту. Самое сложное было подниматься пешком в домах без лифтов. Проработал пару месяцев, заработал рублей 30, и купил заветный звукосниматель. А потом была зарплата уже, когда я вырос и пошел работать лаборантом. Купил, помню джинсы, маме мясорубку, папе – бритву, брату – какую–то ерунду.


– Вы и до сих пор так охотно тратите деньги на других людей?


– Я не люблю и не брать подарки, и их не дарить. Мне ничего не нужно, я сам все себе покупаю, в чем нуждаюсь. У меня совсем другие ценности. А дарить подарки не люблю, поскольку это все проблематично. Я всегда ставлю себя на место именинника и понимаю, что к определенному возрасту, человек имеет то, что ему нужно. Тогда я стараюсь придумать подарок необычный, веселый. Однажды был Новый год, на который я надел костюм Деда Мороза и раздаривал друзьям совершенно дурацкие подарки, типа корабликов с подписью "Матрос Железняк" или старые марки ДОСААФ. К ним я написал смешные эпиграммы. Оригинальный подарок интереснее дорогого.


– Вы работали слесарем, пока поступали в институт. Это Вам нравилось или коробило?


– Нравилось и еще как! Я вырос на "Библиотечке пионера". Моей любимой книжкой была "Старая крепость", где главный герой с удовольствием плавил сталь, общался с коллегами. Я, видимо, не имею аристократических корней, поскольку получал огромное удовольствие от предвкушения такой же жизни. Космонавтские амбиции у меня отсутствовали напрочь. Мне хотелось приносить пользу людям, работать в дружном рабочем коллективе. Вообще, детские книжные идеалы имели в моей судьбе фатальное значение.
Помню начал заниматься авиамоделизмом, когда прочел книгу "Улица младшего сына", про Володю Дубинина. Я что–то клеил, собирал, запускал... Уже сейчас, в "Норд–Осте", премьера которого состоится в октябре, зрители увидят мою мечту – огромный самолет, который будет совершать аварийную посадку прямо на сцене!


– Что в Вас осталось от того мальчика, которым Вы были?


– Над собой подтрунивающее нутро (смеется: "Вот как сказал!"). Я до сих пор люблю над собой самим посмеяться. У меня с самого раннего детства было развито хорошее чувство юмора, я привык через себя выражать свое отношение к людям. Например, если человек что–то не то делает, я не заявлю ему прямо об этом, а скажу что–нибудь типа: "Вы знаете, мой интеллектуальный уровень гораздо ниже Вашего, мне не хочется отнимать Ваше драгоценное время". Был такой талантливый артист разговорного жанра Смирнов–Сокольский, который умел именно в таком стиле отвечать. Однажды во время концерта ему крикнул кто–то из зала: "Дурак!". На что он спокойно произнес после паузы: "А Вы, наверное, очень умный, интеллигентный и воспитанный человек. Ну, хорошо. Будем считать, что оба мы были не правы, продолжим наш концерт".


– Когда Вы пользуетесь такими тонкими приемами, люди понимают адекватно?


– Самое главное не то, понял человек что–то или нет. Ведь никого нельзя на пару минут перевоспитать. Главное, добиться смятения. Это прекрасное состояние, антипод безразличия. Люди могут не понимать, как именно надо отнестись к таким словам, но они поймут, что я имею в виду.


– Вы неконфликтный человек?


– Когда–то, только приехав в Москву, идя по останскинским коридорам, я со всеми здоровался. Я как был провинциалом, так и остался. Конечно, не такой Михайла Васильевич Ломоносов из Холмогор, но все же... А спустя год, заметил, что многие из тех, кто носил лишь кассеты с шифром, стали людьми очень знАчимыми. Мир шоу–бизнеса очень узок. Поэтому не стоит конфликтовать с тем, кто потенциально может стать большим начальником. Надо быть вежливым со всем земным шаром. И это вовсе не по тому, что я рассчитываю, чем мне будет выгоден тот или иной человек. Это просто нормальный компромисс. Вдруг окажется так, что тот человек, с которым ты поссорился, – единственный, кто может достать лекарство для твоей больной матери. И вторая сторона медали в том, что любая отрицательная энергия, выпущенная в кого–то, вернется. Всегда лучше закрыть на что–то глаза, простить обидчика или просто вычеркнуть его из памяти. Бывает так, что непримиримые враги становятся лучшими друзьями. А те, кто называл себя другом, при появлении денег или некой женщины, оказывается предателем. Это все игра, в которую я по собственной инициативе играю. И называется она "Артист". Если не понравится, можно играть в другую, под названием, "дворник" или "инженер". Здесь надо играть по другим правилам.


– У Фазиля Искандера есть такая странная фраза: "Человек – это нечто среднее между козой и Шекспиром". Что Вы можете сказать по этому поводу?


– Шекспир, между прочим, более спорное существо, чем коза. До сих пор не понятно, был он женщиной и ли мужчиной. Это собирательный образ или реальный. А коза – нормальное существо. Во всяком случае, она не занималась плагиатом, как Шекспир, который просто переработал сюжеты Софокла.


– Зазвучали имена Великих! Кого бы Вы хотели пригласить на ужин из таких фигур?


– Я бы с удовольствием посидел за чашкой кофе с Мелом Бруксом. Это американский актер, комик, автор очень нашумевшего мюзикла "The Producers". Он в свои 74 года настолько не унывающий, веселый человек, что это меня восхищает. Но я знаю, что известные люди не имеют желание с кем бы то ни было ужинать. Это все–таки процесс – обоюдоприятный. С Бруксоном выпил бы чашку кофе, объяснился бы в любви и спросил, не продаст ли он мне права на свой мюзикл.


– Когда на вас обращают внимание на улице, как реагируете?


– Мне кажется, что человек воспитанный не должен откровенно разглядывать того, кто мелькает "в телевизоре". Я научился отгораживаться. Переживать надо будет тогда, когда перестанут обращать внимание...


– С какими людьми Вам приятно общаться?


– Наверное, любому человеку неприятно общаться с тем, кто плюется, кричит за столом, не расплачивается в ресторане и насилует официантку. Общность интересов, хорошее чувство юмора, воспитанность всегда привлекает.


– Если из всей вашей жизни выделить три значимых события, не включая день рождения, то, что это будет?


– Очень важным для меня было знакомство с преподавателем по математике, которого родители мне наняли, чтобы я поступил в Киевский политехнический институт. Этот человек приносил мне альбомы с репродукциями известных художников, который учил меня "жизни"." Именно он предложил мне уехать учиться в Москву. Когда я отказывался, аргументируя это страхом, он предлагал поехать со мной... Помню, мы стояли как–то на балконе, он курил, и дым случайно выпустил мне в лицо. Начал его отгонять руками, я сказал: "Да ничего. Все нормально!". Тогда он стал дымить мне прямо в лицо и когда я закашлялся, сказал: " Если тебе ненормально, никогда не говори, что все нормально! Терпеть – отвратительно!" Он был моим жизненным педагогом. Еще важным событием было для меня то, что однажды я решил приехать в Москву и чего–то добиться. Но это было не событие, а прыжок без парашюта в центр боевых действий. И третье, это приезд в Нью–Йорк. Меня поразили не небоскребы, а бродвейские мюзиклы. Я пересмотрел, наверное, шестьдесят постановок.


– Вы рассказываете лишь о своем увлечении работой. А что с личной жизнью, что Ваш песик, которого подарили на день рождения?


– Пес Мартусик, с татуировкой на брюшке, полюбил меня, я его. Все идет нормально. А женат я на работе. Меня она очень сильно интересует. В данное время я женат на организме мужского пола. Его зовут "Норд–Ост".


– Свой семейный статус Вы не желаете поменять?


– Ни свой, ни чей бы то ни было. Слово "брак" вызывает лишь негативные эмоции. Соединение мужчины и женщины только в России могли называть таким словом. Моя любимая девушка занимается бизнесом, зовут ее Яна. Что еще добавить?


– Если считаете эту информацию исчерпывающей, то ничего. Скажите, вы – женатый на работе человек – женщинами интересуетесь?


– А я вообще очень интересующийся человек. Женщины, животные, самолеты. Но: "Первым делом, первым делом самолеты, ну а девушки? А девушки – потом!"