Подшивка

Георгий Васильев: «Норд-Ост» выживают из России»

03.10.2005

– Георгий Леонардович, прошло три года со дня трагедии на Дубровке. Каковы сегодня ваши ощущения от тех событий?

– Меня лично поразило не столько нападение террористов, сколько все то, что за этим последовало. Честно говоря, я не ожидал, что мы встретимся с таким сопротивлением при восстановлении мюзикла. Нам и так было не сладко – вернуться на ту же сцену, несмотря на то, что это было единодушное решение всего коллектива: никто тогда не ушел, все остались.

– Возможно, публика просто боялась?

– Действительно, у кого-то возникали негативные ассоциации с нашим мюзиклом, но интерес возобладал, и люди все равно пошли. Но то, что на уровне властей мы ощутили сопротивление, – это было для меня полной неожиданностью.

– Почему же «Норд-Ост» стал изгоем?

– Мне это непонятно. Версий много. Может быть, городские власти перестраховываются – в Петербурге, Екатеринбурге, Новосибирске. В самые крупные города России нас попросту не пустили. Видимо, ни к чему лишние хлопоты. Петербургский театр «Мюзик-Холл», где должна была состояться премьера передвижной версии «Норд-Оста», городские власти закрыли под предлогом аварийного состояния. А через две недели, когда угроза нашего мюзикла миновала, театр снова открыли. Это было некрасиво и грязно.Кто-то говорит, что само слово «Норд-Ост» вызывает неприятные ассоциации у власть имущих – воспринимается как поражение государства. К сожалению, многие политики пытались использовать «Норд-Ост» в своих предвыборных кампаниях. Бытует также версия, что закрытие спектакля связано с именем Ходорковского, который финансировал создание передвижной версии мюзикла через фонд «Открытая Россия».

– Вам, вероятно, приходилось много рассказывать о страшных событиях тех октябрьских дней.

– Первые месяцы после теракта журналисты меня буквально одолевали, поскольку я был непосредственным участником событий. Выясняли подробности захвата, что творилось в зале, как реагировали заложники. Я очень много рассказывал – дал сотни интервью, участвовал в каких-то телепередачах. Но потом интерес к этим подробностям угас, слава тебе Господи. Люди стали больше интересоваться судьбами пострадавших, судьбой самого спектакля. Трагическая слава «Норд-Оста» ушла на задний план.

– Как спектакль восприняли за пределами столицы?

– Когда в прошлом году у нас отменились гастроли в Петербурге, мы перенесли российскую премьеру в Нижний Новгород. Слава богу, этот город не отказался – хватило мужества у городских властей. Мы ехали туда с душевным трепетом. Но в итоге нам пришлось дать четырнадцать спектаклей за десять дней. Зрители забивали проходы между рядами, что называется, висели на люстрах. То же было и в Тюмени.

– На какой стадии судебное дело с петербургским театром?

– Мы подали в суд на театр «Мюзик-Холл», с требованием вернуть нам аванс, который мы им выплатили, и заплатить штраф, предусмотренный нашим договором. Арбитраж был назначен в Москве. Но Петербургский комитет по управлению имуществом обратился в суд с иском о признании договора между нами и театром «Мюзик-Холл» недействительным. К совершеннейшему изумлению городских властей Петербурга, суд не удовлетворил их иск, и мы выиграли первую инстанцию. К еще большему изумлению, мы выиграли и апелляционную инстанцию, и суд в Москве. Откровенно говоря, «Мюзик-Холл» попал в тяжелое положение. Их просто подставили.

– Думаете, если бы не теракт, спектакль бы жил?

– В Москве мы проводили опрос среди зрителей: 80 процентов сказали, что спектакль очень понравился, девяносто – что будут рекомендовать его друзьям, а сорок процентов – что придут еще раз. Это сумасшедшие цифры. Даже реклама была не нужна. Мы планировали играть «Норд-Ост» в течение трех сезонов, и мы бы это выдержали.

– Что сейчас на Дубровке?

– Жизни там нет. Центр используется для каких-то разовых мероприятий.

– У вас появилась английская версия сайта – это не случайно?

– Интерес к нам за рубежом очень серьезный. В некоторых странах мы довольно далеко продвинулись – например в Германии. Обсуждаются сроки и города. Мы начали переводить текст на немецкий язык. Уже есть пробная запись.

– Показ «Норд-Оста» в Европе станет для вас реваншем?

– Я буду сожалеть, что он доступен немцам, а не нашим соотечественникам, для которых создавался. Но, наверное, это реабилитация для нас.

– Для вас лично «Норд-Ост» – привязанность к прошлому или все-таки бизнес?

– Только не бизнес. В коммерческом смысле, кроме убытков, «Норд-Ост» мне ничего не принес.